(играли с Эмуной, примерно год назад, логи вышли довольно интересными и текущим событиям не противоречат, поэтому выкладываю)
предыдущее
viewtopic.php?p=74745#p74745Зал был другим. Разумеется. Гораздо больше, чем прежний, с какими-то устройствами.
- Покиньте зону прибытия, - голос прозвучал из невидимых динамиков, голос скорее скучающий, рутинный, чем недовольный, как будто принадлежал диспетчеру в порту. - Вы не одни, не сбивайте нам график.
Блейка подхватили - и потащили вперед, к раскрывшимся перед ними дверям.
- Что ж ты не сказал, что впервые, - в голосе поддерживающего его амбала звучало что-то вроде сочувствия. - Это у всех так в первый раз, пройдет.
- Я не знал.. Думал, как орбитальные.
- Орбитальные такие же, только больше и на корабле. Привыкнешь. Адаптация.
Узкий длинный коридор закончился, они оказались в зале, большом, залитом искусственным светом. Высокие колонны поднимались к потолку, стены, выглядевшие так, словно сделаны были из темного металла, покрывали росписи, изображавшие неведомых Блейку животных, символические фигуры людей, незнакомые знаки... Величественно, как в храме. И сразу же Блейк узнал устройство телепортации - площадку на возвышении.
К счастью, этот процесс не вызвал ничего неприятного. Должно быть, Блейка так часто разбирали на атомы и собирали снова, что никакие телепорты ему уже были не страшны.
Когда кольца поднялись наверх, первое впечатление было - он попал в другой мир. Впервые. Яркий солнечный свет - настоящий, не имитация - лился отовсюду.
Яркие лучи сразу сгорели, прогнав холод из костей, он выпрямился, огляделся по сторонам.
Первое, что он увидел, когда глаза привыкли к яркому свету - простор. Настоящий далекий простор под зеленовато-голубым небом, залитый солнцем.
Видневшаяся вдали земля показалась ему желтой, такого же солнечно-песчаного цвета, с маленкими зелеными островками и росчерками каких-то далеких садов. И запахи, запахи... запах незнакомых цветов, запах каких-то благовоний... с мраморных стен свисали целые кипы цветов, лиан, листьев, они обвивали колонны, раскидывались пышными кипами в огромных напольных вазах, колыхались от теплого ветра.
Гудение установки телепорта раздалось за спиной - он оглянулся и понял, что сопровождавшие его воины исчезли, должно быть, вернулись в зал Врат.
Тепло... Похоже на тропики. Дышать было приятно, он любил эти моменты, первые минуты в новом мире, чем более непохожем на земные купола, тем лучше.
Оставили одного? Маловероятно, он начал оглядываться по сторонам.
Там, вдали, простирался город. Странный город, похожий на ожившие картинки из истории древнего мира. Первыми попадали в поле зрения окраины , казавшиеся лабиринтом из светлых, выжженных солнцем строений... если это можно было так назвать. Глинобитные хижины - вот что такое это было, всего скорее. Какие-то навесы , пологи из блеклого полотна, перекрывавшие улочки, зеленые деревца - но жалкие, сухие, видно было, что им не хватает влаги.
Ближе - дома каменные, в два-три этажа, должно быть, более богатые, с добротной кладкой стен; все это подходило ступенями к дворцу, возвышавшемуся над городом... дворцовому комплексу, вернее - поскольку, сделав пару шагов к краю галереи, Блейк увидел все это сверху.
Глиняные хижины все же были редкостью, до такой степени земные колонии одичать обычно не успевали.
- Да будет благословен и счастлив благородный гость дома великого Хора!...
Этот голос, сладкий, как запах роз, напыщенный и немного дребезжащий, раздался откуда-то со спины.
Это был человек в пышных ярких одеждах, смуглокожий, пожилой и сморщенный, с глазами, подведенным яркой голубой краской , с пятнами румян на старческих щеках. Особенно странно смотрелась борода, седоватая, и, кажется, завитая - она аккуратно лежала поверх его пурпурно-золоченых одежд.
Роскошь в этом дворце, похоже, будет свисать со стен, судя по одеждам. Ну раз благородный, надо соответствовать. Он развернул плечи, принимая позу и выражение лица "альфа в десятом поколении попал в дельта-сектор", голос соответствовал:
- Приветствую и тебя.
Когда Блейк обернулся, человек поспешно склонился, коснувшись рукой лба и груди (пальцы все были унизаны перстнями), в подобострастном поклоне, замер так на несколько секунд, и лишь затем распрямился.
- Я распорядитель дворцовых церемоний , о белокожий господин. Имя моё Ашэй. Позволь сопроводить тебя в покои, приготовленные для того, чтобы ты мог насладиться отдыхом.
- Можешь проводить меня, распорядитель.
Согнувшись и наклеив на лицо подобострастную улыбку, протягивая руку предупредительным жестом, царедворец повел Блейка к выходу с галереи, умудряясь идти таким образом - в полоборота - что ни разу не повернулся к Блейку спиной.
Да, роскошь здесь была необычайной. Занавеси из тончайших тканей прикрывали проходы, ниспадая с высоких потолков, полы покрывала искусная мозаика, на Блейка взирали огромные статуи, изображавшие богов, одетых в золотые одежды, огромные чаши тонкой работы были полны цветов, сверкающих золотом и драгоценными камнями. Несколько раз Блейк видел джаффа в "живых" шлемах, безмолвными изваяниями застывших у проходов. В проходах мелькнули женские фигуры, донеслось хихиканье... похоже, за ними подглядывали.
По дворцовым меркам его одежда должно быть не годилась и для уборщика, но ничего, перетерпят.Ожившая мечта Вилы - золотой дворец с девственницами. Надо ему будет рассказать, что к мечте прилагаются черви-паразиты.
Покоям мог позавидовать любой пятизвездочный отель. Это было просторное помещение, выходящее на галерею, с которой открывался вид вдаль; перила этой галереи скрывались под кипами зелени, вверх устремлялись резные колонны, светлая полупрозрачная ткань занавеса колыхалась от легкого ветра. Потолок - где-то вверху, наверное, добрых метров пять высотой. Кушетки и кресла светлого дерева покрывала резьба, явно ручной работы, подушки даже на вид были такими мягкими, что так и хотелось упасть в них и развалиться. И снова - цветы и зелень, в центре холла журчал невысокий фонтан, распространяя прохладу.
На удивление - интерьер здесь выглядел роскошным, но не аляповатым.
- Божественный Джелон велел отвести тебе эти покои , о белокожий господин. Я сейчас же пришлю служанок с вином и фруктами, они будут ждать твоих повелений и скрасят ожидание.
Вот только служанок ему и не хватало. Выражение лица можно было трактовать как сомнение в том, что их служанки достойны подобной чести. Он махнул рукой, отпуская распорядителя.
От служанок отвертеться не удалось. Не прошло и минуты - как в дверях появилась и замерла девичья фигурка - за полупрозрачным занавесом было видно, что она, кажется, держит в руках поднос с какими-то блюдами; за нею угадывались еще две.
Негромкий голосок проговорил - на всеобщем языке, понятном Блейку, хотя акцент опять же был новым:
- Позволит ли благородный господин внести вино и фрукты?
- Оставьте на столе.
Девушки были полуобнаженными - вернее, одетыми в полупрозрачные длинные накидки, схваченные жемчужными поясами - эти накидки мало что скрывали. Юные, миловидные - и темнокожие. Красивые тела, ничего не скажешь. Каждая опускалась на колени возле стола , и лишь тогда ставила поднос. Одна из них, наверное, самая смелая, кинула на Блейка взгляд, полный любопытства, и улыбнулась той улыбкой, которая говорила без слов - многообещающей улыбкой соблазнительницы.
- Если пожелает благородный господин, я могла бы развлечь его танцами и песнями, - проговорила тихонько, вскидывая ресницы и тут же опуская.
- Возьмите поднос, отправляйтесь вон туда, - он показал на самый дальний угол, - и развлекайтесь там сами, - если их сразу отослать, девушек могут наказать, - только тихо.
- Сами?.. - кажется, он сказал что-то очень странное, у красотки аж взлетели вверх брови в явном изумлении, но, видно, спорить с господами ей было нельзя. - Как скажешь, благородный господин. Если тебе что-то будет нужно, только прикажи, - кажется, она вела себя чуть-чуть более фривольно, чем положено служанке - в меру допустимого. А может быть, и поощряемого.
Блейк понятия не имел, как здесь положено вести себя служанкам. Ему просто нужно было подумать в тишине. Отсутсвие явной охраны ничем не помогало - по таким местам, как этот дворец, невозможно ходить незаметно. Терминал тут должен быть, но его наверняка охраняют, а еще вернее - контролируют удаленно. Вопрос - есть ли на этой планете космопорт, или все сообщение через врата. Он прошелся по покоям, избегает смотреть на девушек. Ничего похожего на консоль...
Взял с оставшегося подносе нечто похожее на яблоко и вышел на галерею. Воздух в покоях был слишком сладким на его вкус.
Снаружи был разгар дня - страшно представить, как палило солнце там, вдалеке, на открытом просторе. Была видна лента реки, уходившая вдаль - широкая, в обрамлении зеленых берегов, от нее местами отходили мелкие каналы. Похоже, здесь все было выжженно злым солнцем... вот почему - сплошной камень везде во дворце. От него прохлада. Должно быть, поэтому и такие массивные стены. Видно было, что вдали город обнесен довольно высокой стеной.
Над головой вдруг с низким ревом пронеслись два глайдера и скрылись вдали, молниеносно перечеркнув небо.
Техника тут есть... Вопрос только в том, где. Но это терпит. Пока они играют в "благородного гостя". Наедине с собой можно было не изображать высокородство, да и грызть яблоко было бы неудобно.
- Да простит меня гость за вторжение, - услышал он вдруг женский голос откуда-то со спины, из залы. Голос не такой, как у служанок - более низкий, более уверенный.
Прежде чем повернуться, он украдкой сунул остаток яблока в цветочный ящик, спрятав под большим бутоном. Служанки все еще здесь, он их не отсылал. Кто тогда это такая?
Повернулся, на ходу "надевая" нужное выражение лица.Сейчас посмотрим, прощать или не прощать.
Это была женщина среднего роста, тоже темнокожая, молодая, облаченная в закрывающие все тело одежды пурпурного цвета - резким контрастом с обнаженностью служанок. Волосы ее украшал золотой головной убор - некое подобие тиары сложной формы. Миловидная, но красавицей ее было все же не назвать. Зато в осанке ее, в манерах - сквозило достоинство.
Определенно не из тех, кто развлекает гостей танцами.
- Добро пожаловать, госпожа, - черт ее знает, как ее правильно именовать, на здешние благородные цветки добродетели его вот навскидку не хватит.
Она улыбнулась скупой улыбкой женщины, привыкшей "держать лицо".
- Ты чужеземец , и, должно быть, не знаешь наших обычаев?
- Пока что я вижу, что в ваших обычаях - гостеприимство.
Она кивнула.
- Я Тамиза. Царица Тамиза из рода Ассалагалов. Твое имя Блейк, мне сказали.
Правит здесь червяк, на червяка она не похожа, хотя червяк тоже не будет похож на червяка, но там было другое имя. Значит, ее титул церемониальный, без реальной власти, или декоративный, если на планете была своя династия.
- И как согласно здешним обычаям положено обращаться к царице?
- О, - она снова улыбнулась, но уже широко. Заметно было, что зубы ее отнюдь не такие идеально ровные и белые, как у Банафри. - Это сложный и напыщенный титул. Зови меня Тамиза.
- Хорошо, Тамиза.
Он вернулся с галереи в залу, остановился на достаточном расстоянии, чтобы не нависать над женщиной:
- чем я могу быть тебе полезен, Тамиза?
Она прошла на галерею, и плавным движением опустилась на мраморную скамью, покрытую подушками.
- Я услышала о тебе, и захотела навестить. Не так уж часто бывают во дворце гости из дальних земель.
- Редко приглашаете? - и прикусил язык за выход из роли.
- Ты белокожий. Совсем издалека.
- В моем мире живут люди с разными цветами кожи. Это давно уже не имеет никакого значения.
- С разными? Бывают и другие цвета?..
- Красный, желтый, различные смеси. От гораздо белее, чем я, до чернее, чем ты.
- Земли в других небесах, - сказала она с улыбкой. Оглянулась на служанку: та, опустившись на колени, поставила на столик поднос с вином. - Спасибо, дитя мое, оставь нас, - и, вновь обращаясь к Блейку: - Не хочешь ли вина? Оно молодое, из нового урожая, из виноградников, взращенных близ каналов.
- Нет, спасибо, - невежливо, но у молодого вина есть привычка бить в голову. Она сама не знает, насколько права насчет других небес.
- Ты не любишь вина? - удивилась Тамиза.
- Не привык, у нас его пьют редко.
- Странно. Но все же попробуй - один глоток: я хочу , чтобы ты оценил вкус. Не бойся, оно не отравлено - я проверяла, - и она указала взглядом на свой перстень, крупный, с ярким алым камнем.
Теперь отказаться было бы прямым оскорблением. Он сделал требуемый глоток - молодое, с кислинкой, только только перебродило... Такое пили на празднике урожая на Делеге, как раз перед тем, как...
Неважно. Вино там уже некому ни пить, ни ставить.
- Молодая лоза... Еще не набрала силу. Оно будет слаще через сто лет.
Она смотрела искренне - похоже, ей действительно было интересно, как чужак оценит это вино.
- Через сто лет... - вздохнула. - Люди столько не живут.
- Человечество живет.
- Человечество, - повторила она. - Ты говоришь, как мудрец, а я всего лишь женщина.
- Это простая мудрость как раз лучше всего понятна именно женщинам. Они рожают детей.
- Увы, детей у меня нет... я ведь вдова.
С его точки зрения это было поправимо. Но местные обычаи бывают разные. Могли и вовсе сжечь на похоронах мужа. Но если царица вдова, то царь почил. Что не удивительно, учитывая червяка.
- Сочувствую.
- Не в чем. Я не хотела бы иметь детей от царя Маратала, будь проклято его мерзкое имя... - она передернулась всем телом, как будто окунувшись в ледяную воду, по лицу прошла гримаса отвращения.
Не похоже на трогательную любовную историю.
- Он был настолько плох?
- Он взял меня в жены, чтобы обрести царскую власть, принадлежавшую моему роду.
- Но похоже, не смог ее удержать достаточно долго?
- Власть над обжорством , над дворцом и своим гаремом - вот какую власть он мог держать. Царь Фареса смял бы его, вместе с нами всеми...
- Странно... Я действительно чужой здесь, и ничего не знаю. Но обычно если человек достаточно жесток и целеустремлен, чтобы захватить не принадлежащую ему по праву власть, он стремится удержать ее любой ценой, а не объедается в женских объятьях.
- То было давно. Уже не в первом колене царствовал его род, но Маратал растерял величие прадедов, и укреплял его так, как умел. Мне страшно вспоминать эти ужасные годы. Лучше расскажи о себе. Ты, должно быть, друг божественного Джелона?
Блейк несколько запутался, зачем нужно было жениться, чтобы захватить власть, если род покойника царствовал много поколений... Но это и впрямь было давно.
- Не думаю. Я его не встречал. Невозможно стать другом человека, которого никогда в жизни не видел.
- Он не человек, - поправила его Тамиза. - Но он принял тебя, как принимают высоких гостей.
- Возможно, он хочет подружиться, - с усмешкой предположил Блейк.
- Может быть. Ты тоже из царского рода?..
- О, нет. Мои родители были простыми рабочими.
Ему стало забавно наблюдать за ее реакцией.
- Рабочими? - она действительно удивилась.
- Да, на фабрике.
- В небесных землях все иначе. Но тогда, наверное, ты мудрец или великий воин.
"Был бы я здесь в таком случае" - пронеслось у него в голове.
- Или заморская диковинка, на которую любопытно поглазеть, - предложил он еще один вариант.
- Что ты, что ты! Поглазеть... это я явилась - "поглазеть". Небесная Дева Акаша не устает внушать мне, что я, царица, должна быть наравне с мужчинами в делах правления, но все же трудно мне это. Но не видела я за два года, чтобы наш божественный царь предавался пустым развлечениям, как простой смертный.
- Всего за два года?
- Два года, как он правит в Эламе.
- И как раз эти два года ты вдовствуешь?
- О да. Божественный Джелон предал казни моего нечестивого супруга.
- И занял его место?
Царица Тамиза кивнула, улыбаясь.
- В небесных землях все иначе, - повторила она нараспев, плавно, как будто прозвучала музыкальная фраза. - Ты сказал - твои родители были рабочими; божественный Джелон избрал родителей своих, и были то простые крестьяне...
Выдержать нейтральное выражение лица стоило большого труда.
- В самом деле?
- О да, так и было. Сын Великого Хора искал, чье тело избрать для схождения в мир, равно обращая взор на бедных и богатых, знатных и рабов. И нашел он семью вернейших из верных, и были то крестьяне из простонародья, бедняки. Неизлечимая болезнь сразила их сына. Тогда сын Олокуна, великого Хора, вошел в тело этого юноши, и восстал в божественной славе, и склонился перед смертными отцом и матерью своими, не гнушаясь нищетой. И рек им, что не будут они больше знать страданий, нищеты и горя, а душа их сына, вернейшего из верных, наслаждается блаженством в небесах...
Спокойно. Главное - спокойно. Из всех эмоций тяжелее всего сдерживать гнев. Потому что обычно в этом нет необходимости. Обычно ярость - источник силы.
- А родители - блаженством на земле.
- Божественный Джелон щедро одарил их.
Голос вроде спокойный... Но за взгляд он не поручится. Она, кажется, заметила.
- О чем гнев в твоих глазах?
Он быстро моргнул.
- У моего народа несколько иное представление о божественности.
- Иные боги?
- У нас нет богов.
- Ты шутишь, -улыбнулась царица.
- Не шучу, мало кто верит в божественные сущности.
- Далеко, должно быть, твои земли. Никогда не слыхала о народах, что живут без богов.
- А зачем нужен бог? Расскажи мне.
Вопрос был хорошим - Тамиза задумалась надолго.
- Разве можно спросить - зачем нужен дождь? Зачем нужно небо? Зачем нужно солнце?.. Боги просто есть, мне неведомо, кто и зачем их создал.
- Спрошу иначе - зачем людям нужны боги?
Она снова долго молчала.
- Я была рабыней в этом дворце. В золотых одеждах, но рабыней, как любая женщина в Эламе, что рождена в знатнейших семьях. За всю жизнь не смела покидать его стен. Пока, наконец, мне не подсыпали яда в вино. Моя душа уже была готова отлететь в небесные дали... Искусство богов вернуло мне жизнь. И, очнувшись, я увидела небесных дев, что во всем равны мужчинам и сами решают свою судьбу. Я поднялась в небо, увидела свою страну, что прежде знала лишь на картах. Я видела землю с Высокого Неба.
- Я рад за тебя, Тамиза, но разве не могли для тебя то же самое сделать люди?
- Люди продали меня Мараталу, как продают племенную кобылу.
- Не твои люди. А люди из более развитого мира. Для всего этого не нужно быть богом.
- Я знаю. Я посвящена в эти таинства.
- Тогда должна понимать, что ничего божественного во всем случившемся нет. Если бы твоего мужа убил ваш соседний царь, разве он стал бы от этого богом?
- Кажется, тебе все равно, что было сделано, главное - кем, - с улыбкой сказала Тамиза, - если людьми, хорошо, если богами - ты возмущен.
- Скорее не кем, а как и для чего.
- А мне кажется, ты просто гневен на наших богов, как если б они причинили тебе некое зло.
- Нет, ваши мне пока еще ничего плохого не сделали.
- Чьи-то другие?.. Боги Фареса враждовали с Эламом, пока здесь правил царь Маратал, и люди многих покоренных стран не чтили дом Великого Хора, а иные и кляли его.
- То есть боги используют людей в своих междусобицах?
- Скорее люди используют богов, пока тех нет рядом.
- Когда-то давно у нас происходило примерно то же самое.
- Очень давно это было?
- Тысячи лет назад.
- Не знаю, как может народ жить без богов. Твоя страна красива? Обильна ли она, счастлив ли народ ее? Кто правит ею?
- Один из древнейших философских вопросов всех времен и народов - если нет бога, то все ли позволено?
Он рассмеялся против воли - кажется, эта женщина хотела за один разговор пройти все развитие философской мысли человечества.
- Иные люди бывают лишенными жалости и сердца, как дикие звери, считают доблесть в том, чтобы попирать и повергать всех, кто слабее, а затем предаваться роскоши и праздности. Таким был царь Маратал и таких он собирал вокруг, - ее лицо снова исказило отвращение. - А жрецы забыли небеса и почитали лишь богатство. Кто из людей может их обуздать? Другой жестокий, придя со своим войском и залив землю кровью.
- Но вам повезло - пришло божество и навело порядок?
- Великий Хор послал своего сына, чтобы привести под его руку отколовшиеся земли.
- И как, привел?
- Божественный Джелон говорит, что только лишь начал.
- Еще остались не приведенные под руку?
- Несколько десятков планет, куда давно не досягало внимание Великого Хора.
Она впервые произнесла слово, показавшее, что космические понятия ей известны.
- Нет, я совершенно точно не царедворец, - интересно, зачем здесь убеждают женщин в отсутствии ума? Даже амагоны так не делают.
- Есть немного. Но на самом деле я думал, как лучше ответить. Это только кажется, что вопрос простой - счастлив ли народ. Но разве народ может быть счастлив или несчастлив? Народ ведь состоит из отдельных людей.
- Да, это верно. Но у хороших правителей все устроено так, что народ может благоденствовать, умножая богатства государства, а правители дурные считают народ собственным скотом, с которого можно сдирать последнюю шкуру.
- А если никто не умирает от голода, значит ли это, что все счастливы?
- По крайней мере, тогда каждый может сделать себя счастливым сам, в меру желаний своих и стараний.
Разговор начал становиться интересным:
- А если его желание - причинять боль другим, и только так этот человек может быть счастлив?
- На это есть законы, чтобы покарать злодеев.
- А если этот человек выучится на палача и станет причинять боль в рамках закона, он перестанет быть злодеем, хотя по-прежнему будет счастлив от чужой боли?
Тамиза улыбалась, глядя на него, ее черные, подведенные краской глаза смотрели с живостью - эта игра в "а если" была ей, видно, тоже не чужда.
- По крайней мере, тогда он никому не причинит страдания и не убьет никого по своему произволу, но лишь будет рукой закона.
- А если закон установлен таким неправедным правителем, каким был твой муж? Кто тогда этот человек, злодей или рука закона?
- Рука злодейского закона и сам злодей. Много довелось мне таких повидать...
- Но он ведь просто выполнял приказ. Своего правителя. Откуда ему было знать, что эти приказы - злодейские. На дыбе все кричат одинаково. Да и не дело палача сомневаться в правоте правителя. Если каждый начнет сомневаться, что тогда будет? Как такое государство сможет устоять?
- О, благородный Блейк, такие люди всегда знают, что служат злодейству. И все злодеи в царстве отговариваются, что все вокруг такие, и все живут так же. Дурной правитель - пример для царедворцев, что ему подражают в самодурстве, пример для всех вельмож, что забывают человеческое сердце, пример для торговцев, для ростовщиков, что живут обманом и пьют соки из бедного люда.
- От сердца, от сострадания, от жалости.
- Но сердце может пожалеть и злодея. Сохранить ему жизнь, а он вырвется на свободу и опять за свое, за старое.
- Может, конечно. Потому важно, чтобы закон был справедлив и чтобы судьи были праведны и честны. Не бывает все, как в сказке, совершенно, но можно стараться устроить, чтобы становилось лучше.
- А кто устанавливает справедливые законы?
- Правитель и его советники, конечно. Разве в ваших землях иначе?
- Когда-то было иначе. Сейчас да, правитель и его советники.И если правителем становится божество, то это ваша гарантия, что законы будут справедливыми, потому что это люди могут ошибаться, а боги всегда правы?
- Другой гарантии я не знаю, - она смущенно опустила глаза, - но смелы и дерзки твои вопросы. Ты, видно, не по наслышке с ними знаком.
- Аа... но у меня остался, пожалуй, всего один вопрос... богов ведь много. И если они ведут себя по-разному, а они именно так и делают, то как же узнать, какой из этих богов дает правильные гарантии, а какой нет? Так же, как и с правителями?
- Может, и много, но у нас - один. Я не знаю, какие законы в дальних землях под другими небесами, но думаю, что везде государство стоит на народе, и без него не сможет, стало быть, везде хорошие законы должны быть для блага народа. А иные законы разорят страну, и ее захватят враги.
- Мне тут довелось повстречать сородича вашего божественного правителя, который приказал убивать сотнями, в том числе и женщин и детей, за то что они имели наглость верить не в того бога.
- Сородича? - удивилась царица.
- А ты думаешь, что ваш один такой во вселенной?
- Не знаю. Но если ты скажешь, что бывают жестокие боги, то не удивишь меня.
- Но получается, что от бога нет никакой защиты, так? Какой бог придет к народу, тот и будет приказывать и устанавливать законы. И тут уж как повезет. Вам вот повезло, а тем, на той планете - не повезло?
Она неспешно, с достоинством кивнула.
- Увы, пока я не вижу, чтобы было иначе.
- И если бы вам не повезло, то вы бы так и смирились?
- Тех, кто не смирялся, мой царственный супруг истреблял вместе со всеми их селениями. А ведь он был лишь человек. Много ли смогут против божества простые землепашцы или ремесленный люд? Только умереть, как умирают воины в неравном бою, но ведь воин гибнет один, а у крестьян - семьи, дети, жены, и все хотят жить.
- Да, верно, - сказал он скорее уже самому себе, - все хотят жить.Но извини, Тамиза, ты пришла удовлетворить свое любопытство, а я забросал тебя вопросами. Твоя очередь спрашивать.
Она вздохнула и снова глотнула вина из золотого кубка.
- Я из царского рода, - сказала она. - Но мне и в голову не приходило, что может быть иная участь, кроме покорства воле отца и супруга. Так учили меня с детства. Женщина - плод сладострастия, благородная женщина - еще и мать сыновей для супруга. Но женщина всегда - тень мужа. У нее нет ничего своего. Меня учили вышивать и играть на арфе, танцевать и услаждать супруга на брачном ложе. Откуда мне было знать, что бывает иначе? Чтобы понять, что ты в клетке, нужно видеть простор. А если даже не знаешь, что где-то иначе... Так и с крестьянами, с простонародьем. Они стонут под тяжестью податей, но иной жизни не знают. Все вокруг всегда жили так: их деды, их прадеды... А правитель, какой бы он ни был, все же защитит от иноземцев - так и живут, тянут лямку.... Да, я хотела спросить: надолго ли ты?
- А вот этого я не знаю. Зависит от вашего божественного.
- Сегодня в эти часы божественный Джелон принимает советников, - словно вспомнив, сказала Тамиза, - но с тобою интересно говорить. Однако все же кто ты? Не царедворец, не сановник, не слуга богов ...
- - Если я скажу "человек", то ты опять повторишь, что я хитрец. Скажем так... Я из тех людей, что вечно чем-нибудь недовольны и ищут способ это исправить. Иногда это становится профессией.
- Неужели бунтовщик?
Это прозвучало с чуть наигранным испугом и иронией.
- Страшно?
- А ведь и верно, как будто мозаика сложилась.
- Не беспокойся, вашему божественному вряд ли от меня что-либо угрожает.
Она снова улыбнулась и поправила полы своего темно-вишневого платья, схожего с мантией.
- И сопутствовала ли удача твоим бунтам?
- А что у вас тут с бунтарями делают? Вырывают языки?
- Бывало и такое.
- Ну вот и у нас бывает. Разное. А рассказать... У нас был плохой правитель, даже по вашим меркам плохой. И советники у него были не лучше. А так как богов у нас нет, то однажды люди собрались, и решили, что так больше не может продолжаться. Нужны перемены.
- Не все, конечно. Нельзя собрать в одном месте миллиарды. Да, те кто собрался, все были грамотны. Кто-то больше, кто-то меньше. Но их желание перемен не зависело от того, сколько они знали и умели.
- Миллиарды!.. - царица ахнула. - О, как много...
- Это была очень большая страна.
- Собравшиеся люди решили, что смогут убедить других людей, что те перемены, которых они хотят, нужны всем, и их выберут новыми советниками правителя, и они смогут принять новые законы.
- А что же правитель? Не послал ли он войско на этих людей?
- Не сразу. Правитель делал вид, что соблюдает законы. Когда пришло время выбирать новых советников, люди правителя подменили результаты, и оказалось, что желающих перемен никто не поддержал, хотя на самом деле было совсем не так. Стало понятно, что мирным, законным путем, никаких перемен они не добьются.
- Тогда эти люди разделились. Часть из них разочаровалась и вернулась к обычной жизни. Часть продолжала действовать в рамках законов, надеясь, что в следующий раз у них получится, а часть перешла к насилию.
- О, у вас весь народ выбирает правителю советников? - Тамиза явно удивилась. - Какой умный обычай! Но ведь можно подменить...
- Нет, не советников самого правителя. И не весь народ. Только часть народа, самые грамотные, и выбирают советников для своих... Скажем, городов, а уже из тех советников правитель выбирает советников для себя.
Она смотрела внимательно и кивала. Ажурные золотые подвески на ее головном уборе, падающие на лоб, тихонько звенели от этого движения.
- И вот против тех, кто взялся за оружие, правитель послал войска.
- И что с ними стало? - тихо спросила царица. В голосе ее было сочувствие к неведомым бунтовщикам.
- Их убили. Вместе с семьями, друзьями, теми, кто решил быть законопослушными и даже с теми, правда частично, кто разочаровался.
- А ты остался жив...
- Так тоже иногда бывает.
- Подобен зверю дикому ваш правитель, если творит такую жестокость.
- Он был весьма образованным и утонченным человеком, с тонким вкусом. И уверенностью, что действует во имя всеобщего блага.
- Нет, это ложь. Наверняка он предавался роскоши и праздности, что затмили ему разум.
- Роскоши он, несомненно, предавался, но разум ему затмевало всемогущество, а не роскошь.
- О да, да! - Тамиза даже встрепенулась, как птичка, потеряв величественность позы. - Царь Маратал тоже утверждал, что он - повелитель неба и земли, сын богов, что реки потекут вспять по одному его слову, что все цари земные трепещут перед ним, что нет ему соперников нигде от восхода до закатных земель...
- И как, потекли? Неужели никто не предложил проверить на практике?
- Не желал он слушать никого, кроме придворных льстецов, а остальных предавал лютым казням, иногда и льстецов тоже, и любимых наложниц в гареме, а невольниц и вовсе без счета. Мнил он, что по слову его боги явятся, чтобы исполнить его пожелания. И когда явилась белая богиня, возжелал он ее тела, ибо мнил, что окажет ей честь, возведя на свое ложе.
- У вас к богу еще и богиня прилагается?
- Вначале явилась супруга Великого Хора, прекрасная жена-богиня, пресветлая сияющая Нуттис, крылатая дева.
- И забыла предупредить, кто у нее муж, - сохранять серьезность всё же не получалось.
Тамиза засмеялась, звонко, даже радостно, как будто речь шла о чем-то очень хорошем.
- О да!.. Но пресветлая Нуттис показала царю Мараталу, кто ее муж... Так показала, что он и вопить перестал, как говорили служанки.
- Хорошо, когда так просто можно решить проблему.
- О, пресветлая Нуттис велела совершить отмщение невольницам гарема, всем девам, что страдали от царя, но с одним условием - не убивать его, ибо кара его должна быть публичной. Что тогда было!..
- Можно без деталей? - Он сморщился, догадываясь, что тогда было.
- Об этом после говорили долго, очень долго, ибо велики были обиды и несправедливости, и беззакония, что сотворил Маратал этим девам - ведь и знатные девы там были, и принцессы покоренных народов, а все они жили хоть в золоте, но хуже, чем рабыни. А когда слуги его брали простолюдинок в гарем, всех их родичей убивали, ибо не может быть низких родичей у царских наложниц. А потом... Потом явился настоящий сын Великого Хора, и все люди увидели, кто подлинный бог, а кто самозванец.
- Да, нетрудно показаться богом на таком фоне.
Укоризненно покачав головой, Тамиза продолжила:
- Может, и так, но люди возблагодарили небеса за избавление от самозванца. Небесная дева Акаша начертала на челе самозванца знак проклятия богов, и народ разорвал его в клочья.
Блейк не смог скрыть отвращения. Местные обычаи местными обычаями, но это отвратительно. Поощрять в людях звериное и выдавать это за высшую форму справедливости.
- Я понимаю, - да, понимать он понимал.
- Да простит меня царица и благородный господин, - раздался откуда-то из глубины покоев девичий тонкий голосок.
Давешняя служанка, та самая, с соблазнительным взглядом, стояла на коленях, опустив голову - как здесь, видно, полагалось.
- Мне велено сказать, что божественный Джелон ожидает господина в царских покоях.
Начинается... Сейчас выясним, что это игра в благородных господ.
- Хорошо.
- Господина проводят в царские покои, - служаночка поднялась и замерла в красивой, почти танцевальной позе.